Цитаты. Гёте, "Страдания юного Вертера". Сюжет мне не нравится. Но некоторые моменты...

Я переживаю такие счастливые дни, какие господь приберегает для своих
святых угодников, и что бы со мной ни случилось, я не посмею сказать, что не
познал радостей, чистейших радостей жизни.

я не раз задумывался над тем, как сильна в человеке
жажда бродяжничать, делать новые открытия, как его манят просторы; но наряду
с этим в нас живет внутренняя тяга к добровольному ограничению, к тому,
чтобы катиться по привычной колее, не оглядываясь по сторонам.

Ничто не вызывает во мне такого
тайного и непритворного восхищения, как этот патриархальный быт, и меня
радует, когда я могу без натяжки переносить его черты в мое собственное
повседневное существование.

читать дальше

Позавчера сюда из города приезжал лекарь и застал меня на полу среди
ребятишек Лотты; одни карабкались по мне, другие меня тормошили, а я их
щекотал, и мы дружно кричали во весь голос. Доктор, ученый паяц, который во
время разговора непрерывно теребит складки своих манжет и без конца
поправляет свое жабо, счел такое поведение недостойным рассудительного
человека; это было у него на носу написано. Однако я нимало не смутился,
слушал его мудрейшие разглагольствования, а сам наново строил детям
карточные домики, которые они успели разрушить. После этого он ходил по
городу и возмущался: дети амтмана и так, мол, невоспитанны, а Вертер
окончательно разбаловал их.
Да, милый Вильгельм, дети ближе всего моей душе. Наблюдая их, находя в
малыше зачатки всех добродетелей, всех сил, какие со временем так
понадобятся ему; видя в упрямстве будущую стойкость и твердость характера, в
шаловливости - веселый нрав и способность легко скользить над житейскими
грозами, - и все это в такой целостности и чистоте! - я не устаю повторять
золотые слова Учителя: "Если не обратитесь и не будете как дети!"

Если бы мы с открытым
сердцем шли навстречу тому хорошему, что уготовано нам богом на каждый день,
у нас хватило бы сил снести и беду, когда она приключится

Дурное настроение сродни лени, оно,
собственно, одна из ее разновидностей. От природы все мы с ленцой, однако
же, если у нас хватает силы встряхнуться, работа начинает спориться, и мы
находим в ней истинное удовольствие

"Вот что надо изо дня в день твердить себе, - заговорил я. - Одно
только можешь ты сделать для друзей: не лишать их радости и приумножать их
счастье, разделяя его с ними. Когда их терзает мучительная страсть, когда
душа у них потрясена скорбью, способен ли ты дать им хоть каплю облегчения?

мы должны поступать с детьми, как господь поступает с нами,
позволяя нам блуждать в блаженных грезах и тем даруя нам наивысшее счастье.

Какие мы дети! Как много для нас значит один взгляд! Какие же мы дети!

Нет, я не обольщаюсь! В ее черных глазах я читаю непритворное участие
ко мне и моей судьбе. Да, я чувствую, а в этом я могу поверить моему
сердцу... я чувствую, что она, - могу ли, смею ли я выразить райское
блаженство этих слов? - что она любит меня... Любит меня! Как это возвышает
меня в собственных глазах! Как я... тебе можно в этом признаться, ты
поймешь... как я благоговею перед самим собой с тех пор, что она любит меня!

У нее есть одна
излюбленная мелодия, которую она божественно играет на фортепьяно, - так
просто, с таким чувством! Первая же нота этой песенки исцеляет меня от
грусти, тревоги и хандры.
Я без труда верю всему, что издавна говорилось о волшебной силе музыки.
До чего трогает меня безыскусный напев! И до чего кстати умеет она сыграть
его, как раз когда мне впору пустить себе пулю в лоб! Смятение и мрак моей
души рассеиваются, и я опять дышу вольнее.

Никогда не был я так счастлив, никогда моя любовь к природе, к малейшей
песчинке или былинке не была такой всеобъемлющей и проникновенной; и тем не
менее, - не знаю, как бы это выразить, - мой изобразительный дар так слаб, а
все так зыбко и туманно перед моим духовным взором, что я не могу
запечатлеть ни одного очертания; мне кажется, будь у меня под рукой глина
или воск, я бы сумел что-нибудь создать. Если это не пройдет, я достану
глины и буду лепить - пусть выходят хоть пирожки!

Одним словом, Вильгельм, жених приехал. Он милый, славный, и необходимо с
ним ладить. По счастью, я не был при встрече! Это надорвало бы мне душу.
Надо сказать, он настолько деликатен, что еще ни разу не поцеловал Лотту в
моем присутствии. Воздай ему за это господь! Его стоит полюбить за то, что
он умеет уважать такую девушку. Ко мне он доброжелателен, и я подозреваю,
что это больше влияние Лотты, чем личная симпатия;

Однако же Альберт вполне заслуживает уважения. Его сдержанность резко
отличается от моего беспокойного нрава, который я не умею скрывать. Он
способен чувствовать и понимает, какое сокровище Лотта. По-видимому, он не
склонен к мрачным настроениям, а ты знаешь, что этот порок мне всего
ненавистнее в людях.
Он считает меня человеком незаурядным, а моя привязанность к Лотте и
восхищение каждым ее поступком увеличивают его торжество, и он тем сильнее
любит ее. Не могу поручиться, что он не донимает ее порой мелкой ревностью;
во всяком случае, на его месте я бы вряд ли уберегся от этого демона.

Все, что я знаю теперь, я знал еще до приезда Альберта,
знал, что не имею права домогаться ее, и не домогался. Конечно, поскольку
можно не стремиться к обладанию таким совершенством; а теперь, видите ли,
дурачок удивляется, что явился соперник и забрал у него любимую девушку.
Я стискиваю зубы и смеюсь над собственным несчастьем, но вдвойне,
втройне смеялся бы над тем, кто сказал бы, что я должен смириться, и раз
иначе быть не может... ах, избавьте меня от этих болванов! Я бегаю по лесам,
а когда прихожу к Лотте, и с ней в беседке сидит Альберт, и мне там не
место, тогда я начинаю шалить и дурачиться, придумывая разные шутки и
проказы.

Между нами говоря, я улучаю время, когда он занят, миг -
и я там, и невыразимо счастлив, если застаю ее одну.

Не помню, писал ли я тебе, что Альберт останется здесь и получит
службу с приличным содержанием от двора, где к нему весьма благоволят. Я не
встречал людей, равных ему по расторопности и усердию в работе.

"Согласись, - заметил Альберт, - что некоторые поступки всегда
безнравственны, из каких бы побуждений они ни были совершены".
Пожав плечами, я согласился с ним.

"Это другое дело, - возразил Альберт. - Ибо человек, увлекаемый
страстями, теряет способность рассуждать, и на него смотрят как на пьяного
или помешанного".
"Ах вы, разумники! -с улыбкой произнес я. - Страсть! Опьянение!
Помешательство! А вы, благонравные люди, стоите невозмутимо и безучастно в
сторонке и хулите пьяниц, презираете безумцев и проходите мимо, подобно
священнику, и, подобно фарисею, благодарите господа, что он не создал вас
подобными одному из них. Я не раз бывал пьян, в страстях своих всегда
доходил до грани безумия и не раскаиваюсь ни в том, ни в другом, ибо в меру
своего разумения я постиг, почему всех выдающихся людей, совершивших нечто
великое, нечто с виду недостижимое, издавна объявляют пьяными и помешанными.
Но и в обыденной жизни несносно слышать, как вслед всякому, кто отважился на
мало-мальски смелый, честный, непредусмотрительный поступок, непременно
кричат: "Да он пьян! Да он рехнулся!" Стыдитесь, вы, трезвые люди,
стыдитесь, мудрецы!"

мне несноснее всего слушать
ничтожные прописные истины, когда сам я говорю от полноты сердца

Почему то, что составляет счастье человека, должно вместе с тем быть
источником его страданий?

Воображение наше, по природе своей
стремящееся подняться над миром, вскормленное фантастическими образами
поэзии, рисует себе ряд людей, стоящих неизмеримо выше нас, и все, кроме
нас, кажется нам необыкновенным, всякий другой человек представляется нам
совершенством. И это вполне естественно. Мы на каждом шагу чувствуем, как
много нам недостает, и часто видим у другого человека то, чего лишены сами,
приписывая ему свои собственные качества, с несокрушимым душевным
спокойствием в придачу. И вот счастливое порождение нашей фантазии готово.
Зато когда мы неуверенно и кропотливо, с трудом пробиваемся вперед, то
нередко обнаруживаем, что, спотыкаясь и плутая, мы забрались дальше, чем
другие, плывя на всех парусах, и тут, поравнявшись с другими или даже
опередив их, испытываем чувство подлинного самоутверждения

Едва я загляну в ее черные глаза, как мне уже хорошо. И понимаешь, что
мне досадно, - Альберт, по-видимому, не так счастлив, как он... надеялся, а
я... был бы счастлив, если бы... Я не люблю многоточий, но тут иначе
выразиться не могу и выражаюсь, по-моему, достаточно понятно.